Ве́шний Юрьев день — день народного календаря славян, отмечаемый 6 мая (23 апреля по старому стилю). В этот день у русских на большинстве территорий проводили обряд первого выгона скота, купались в егорьевской росе, собирали лечебные травы, устраивали ритуальные трапезы, совершались аграрные обряды и жглись костры. По Далю «Юрий — праздник пастухов: их одаряют и кормят в поле мирскою яичницей. На Юрия (Егория) пастуха окачивают, чтобы во всё лето не дремал». У русских в Юрьев день молодёжные группы обходили дома тех, кто поженился менее года назад, и «окликали» их по имени-отчеству, исполняя величальные песни в их честь; за такое «окликание» они получали подарки и угощение . На русско-белорусском пограничье, на востоке Белоруссии и на западно-русских территориях в Юрьев день жгут большие общесельские костры.
Сведения из Википедии:
У восточных славян.
Юрьев день у восточных славян — основной скотоводческий праздник года, день первого выгона скота на пастбище, у южных славян и на Карпатах — день ритуального доения овец, первого замера молока и др. У южных славян немало магических действий в Юрьев день было связано с овцой, предназначенной для первого доения: её украшали венком из трав и цветов, отдельный венок вешали на котёл, в который её доили. В Юрьев день совершались многочисленные обряды и магические (прежде всего апотропеические) действия, направленные на то, чтобы обеспечить благополучие скота во время летнего выпаса, способствовать его плодовитости, защитить скот от нечистой силы, от волков, от укусов змей. В ряде мест в Юрьев день чествовали пастухов.
На Украине и в Белоруссии, а также на востоке Балкан (особенно в Болгарии) в Юрьев день имели место обрядовые выходы в поле с целью осмотра посевов. Сами хозяева обходили с утра все принадлежащие семье и засеянные злаковыми культурами участки земли, устраивали на поле трапезы, по окончании которых закапывали в землю остатки пищи (скорлупу яиц, кости поросёнка). Чтобы увеличить урожайность посевов, уберечь их от града или засухи, хозяева катались (кувыркались) по посевам. Иногда выгон скота и обход посевов соединялись в один обряд: скот ненадолго выгоняли на зеленеющие посевы злаковых культур: считалось, что у коров будет больше молока и в то же время это благоприятно повлияет на рост хлебов. Во время обходов предпринимались разнообразные действия для защиты посевов от града, непогоды.
В Чёрной Руси в этот день происходили конские ристалища, сопровождаемые песнями и пиршествами.
У южных славян
Весенний Юрьев день считался началом полугодия, называемого у сербов «джурджевско» (юрьевское) и продолжающегося до Дмитриева дня 26 октября (8 ноября), который открывал второе, «митровско» (дмитриевское), полугодие.
В Словении, на северо-западе Хорватии, а также в Славонии известен обряд «Зелёный Юрий». В Юрьев день по селу ходила процессия, во главе которой вели человека, с ног до головы покрытого зеленью. У сербов Славонии в ночь накануне Юрьева дня мужчины плели огромную корзину из зелени, покрывали её сплошь зеленью, венками и, перевернув днищем вверх, надевали на голову и плечи человека, который в таком виде носил корзину по селу. Процессия состояла из пеших и конных мужчин, украшенных цветами, причём некоторые из них трубили в трубы и играли на других музыкальных инструментах. Они останавливались перед каждым домом, где исполняли юрьевские песни, в которых сообщалось о прибытии «Зелёного Юрия», а хозяева в ответ награждали их и обливали водой из подойника. У хорватов ряженый в зелень персонаж назывался обычно «Юрий» или «Зелёный Юрий». У словенцев парни вели «Зелёного Юрия» к реке и бросали его в воду; по другим данным, в воду бросали маску-корзину или же обливали водой и ряженого.
В Юрьев день отменялись многочисленные пищевые табу. Первое надоенное молоко, как и любые другие первые продукты, было предназначено предкам (молоко раздавали соседям на помин души, лили в воду и др.). Нарушение этого правила грозило гибелью приплода и болезнью всего стада. Наиболее последовательно запрет пить молоко до Юрьева дня соблюдался женщинами, у которых умерли грудные дети. По южнославянским поверьям, на «том свете» такие дети сидят на молочном дереве и пьют молоко. Если мать умершего ребёнка нарушит запрет, он отлучается от дерева, остаётся голодным и проклинает её.
Во многих славянских традициях Юрьев день связан с защитой от града: болгары и словаки в этот день воздерживались от работ, ассоциирующихся с «битьём» и иным производством шума: не били бельё вальками, не пользовались ручными мельничками, не ткали, а также не выносили за пределы дома молоко и не употребляли в пищу на улице молочные продукты.
Юрьев день — первый в ряду нескольких праздников, когда практиковался сбор лекарственных трав и прочих полезных и наделяемых магическими свойствами растений; эти травы хранили для лечения, ими закармливали в Юрьев день скот, украшали дома и все хозяйственные постройки в апотропеических целях (для защиты от града, засухи, насекомых-вредителей).
В обрядности южных и восточных славян Юрьев день посвящён магии, связанной с обеспечением здоровья. В этот день собирали росу, которую использовали для лечения, взвешивались на весах, прикреплённых на молодом дереве, чтобы весь год быть здоровыми; опоясывались по голому телу зелёными ветками, катались и кувыркались по росе и др. С этим днём связаны у южных славян многочисленные гадания по сорванной зелени: увядшие к утру стебли предвещали домочадцам болезни и смерть, а сохранившие свежесть — здоровье и долголетие.
У сербов в некоторых районах до недавнего времени в этот день ритуальная процессия девушек («кралица») обходила дома с пожеланиями здоровья и счастья всем домочадцам.
В Болгарии в этот день отмечается День храбрости. Особенное значение Юрьев день имеет также для балканских цыган. Празднование этого дня по-цыгански называется «Эдерлези». В этот день балканские цыгане закалывают и зажаривают ягнят. Также, у них считается, что на Юрьев день можно вымолить здоровье больному ребёнку.
Славянский праздник Юрьев день своими истоками уходит далеко в ведическую веру предков. Рассмотрим как он праздновался в былые времена болгарами-помаками на примере ведических песен записанных С.Верковичем и изданных в 1871 году под названием «Веда словена».
Празднование дня Ярабога болгарами -помаками.
Одно время в селе песнопевца весной, на 6 мая (23 апреля, по старому стилю) на день Ярабога воздавали жертву Богам. (Слова "Юра" и "Яра" имеют близкие образы: буйный активный, весенний, не надо только путать этого бога с Ярилой ибо Яробог согласно Велесовой книге отвечал за весеннее яровое цветение природы, а также правил русалками, лешими и домовыми. Хотя в песнях помаков употребляется именно имя Ярила. У слова "ЯРА" есть ещё синонимы с близкими образами Яра-Жара-Жора. Поэтому когда христиане прихватизировали праздник Юрьева-Ярого дня, то они на него наложили почитание своего святого Георгия, а в народе это имя переделали на близкий славянам образ "Жора". Вот теперь теперь по домашнему всех Георгиев и зовут Жорами).
Жители села собирались в поле у подножия горы, там девушки готовили еду, поддерживали огонь и играли около казана, и пели следующую песню:
Песня 1.
Боже Огнебог! Ведь Дед Мороз разгневался, со Снегуром, рассердился и тяжелая зима случилась, снежная, белым бело всё поле, девчата на посиделки не ходили. Но нынче зима минула, приходит молодой май, Асвет (Божественный свет). И вышли все из города в поле, и идём, на гору, да девять нас девчат, и все мы от одной матери, и несём каждая черную птицу, а в десной руке ясна книга. Черная птица золоченая, а ясна книга посеребрёная, вызолотил их наш царь, молодой Има. Как воспорхнул он на небеса к Богам, а потом слетел на землю, и старосте нашему говорил, чтобы он жертву в коло (в круге) воздавал и старый завет чтоб соблюдал. И послал он стара кмета, на дол, да на поле. И тебе Боже теперь мы песню поём, а старый кмет жертву воздает, черную птицу отдает. Готовились мы малое время, всего три недели, и ещё, Боже, мы вдоволь не ели, и не пили, только диву дивились (до праздника существовали ограничения в еде). Ведь огня у нас тут пока нет, так как поручил нам старый кмет, чтоб огонь не разводить. Боже Огнебог, тебе молимся. Сидишь, ты на высоте, на небесах во дворце, там у тебя ясный огонь. Кресни, Боже, ясень огонь, чтоб опалить ясно Солнце, чтоб оно посветило на землю, да высеки сильный огонь, чтоб огонь появился и у нас, что бы сготовить нам черную птицу, золоченную, и тогда сядем мы на трапезу и выпьем зелена вина, трёхлетнего. Как пригреет ясно Солнце, и прогонит лютую зиму, снежную, а то на посиделки девы не смогут идти. Поём мы, ясную песню и тебя славим. А как пригреет ясное Солнышка, то пойдём ораять на поле, и там мы жертву воздаем, молодого ягня, пепельного отдаем, и тебе ясную книгу поем да славою славим, чтоб огонь ты засветил, и ясное Солнце запалил. Поём тебе ясную песню, ясну книгу, а написал её наш царь, младой Има государь. Сидел он на небесах три года, у Богов службу служил и те ему подарок дали, ясную книгу отдали и ещё ему зарекали, что когда слетит он на землю, для Богов жертву пусть воздаст, и кручина тогда к нему не придет. А царь в ответ говорил: «Ой, Боже одарили меня ясной книгай, а я «Вед» ещё не знаю, и как их петь не знаю, когда кручина на сердце случится.» И тогда его всему научили и ещё зарок поручили, чтоб когда сойдет он на землю, нашел чтобы девять девушек от одной Матери и вёл их во дворец, и чтоб воли им не давал, а ясной песне обучал». И вот царь уже на земле и ясна книга у него в десной (правой) руке и сияет она ясной зарёй, открывай её и гимны Богам пой. Шатался царь по городу, и зашел он к старцу старасте, и требует девять девушек, от одной Матери. Намерение то Има выполнял, и он дев во дворец к себе брал, да ясному пению их обучал.....
От другого певца
......Всем селом покупали трёх овнов и воздавали их в жертву, при этом пели песни. Когда готовилась еда девушка уходила в сад, набирала душистой травы и раздавала её по дворам, при этом пела следующую песню:
Песня 4.
Чирикнула черная птица ласточка, да упорхнула на высоту, да далеко во Край – землю. Спускалась птаха во дворец, к матери порхала, да чирикала. Услышала её старая мать, и спрашивала: «Ой, ласточка, ведь ты, ласточка, летаешь, порхаешь. Добрая весть ты, ласточка! Ведь ты же не невольница, несчастная?» Тут птаха прочирикала, и в ответ ей говорит: «Ой, мати стара мати, на поле ещё лето и весна; не настала ещё зима лютущая да снежная. А меня к тебе юнак послал твой сынок, как в жертву твой сын в коло воздал молодого ягня, когда справлял он личень - день, Яра - день, Суров - день, Лелев - день! А потом юнак сидел у огнища мать и кручинился печалился, потому что ему вспомянулся отец его во дворце, во Край - земле (утонувший материк Даария, Гиперборея), когда он тоже жертву воздавал Лелю Богу и девчоночка же во дворце ясну вечерю готовила, а отец во саду веточки, укропа собирал, и деве той отдвал, чтоб она вечерю кумарила, тушила. И потому сидит юнак и плачет, причитает. Слышала я, мать, как он просил и умалял; чтоб я в твой дворец прилетела, да тебя молила чтобы ты мать, сходила, на дол во садок собрать укропа, чтоб принесла я ему во дворец. И как дева станет готовить вечерю чтоб кумарила она да тушила, чтоб на него Бог не гневался, и солнце грело по-летнему» Чирикала птаха во дворце и мать к ней на подворье вышла да ей в ответ и говорит: «Ой, ласточка, ты только дождись и обожди, я схожу во садок, соберу укроп травушку, ему, ласточка, отнесёшь». Пошла мать со двора во садик, а войти, не вошла! Сура Ламия же у ворот, вперила очи , уставилась, и так говорит: «Ой, мати , старая мати, урон душе твоей -- Чур, Ярила, Дый, Ярила и Перун.» Услышала мать то и пошла ни слово не промолвила, лишь ронит горькие слёзы. Да к Богам жалится. Послали те Юду во дворец, а та ей слово говорит: «Ой, мати зачем плачешься, да горькие слёзы рониш! Ясная книга у тебя во дворце, да дастань её и сними ту книгу и запой у ворот, чтоб Ламища улетела. Тогда же в садик войдёшь и укропа травки наберёшь, да юнаку отошлёшь.» Речь Юда не промолвила, а старая мать уж во дворце ясную книгу сняла, и с нею у ворот села. Запела мать припела: « Ярила ли, Дый ли*, Ярила ли, Перун ли! Зря ты яришся, двор мне лучше усыпь, укропом укропи!: Пуще, Ярила, пуще, Дый, Пуще, Ярила, пуще, Перун!» Речь мать ещё не изрекла, как взлетела Ламище, воспорхнула а мать входила во садок и набирала укроп травушки. Чирикает птаха во дворце, укроп траву в когти, берет да юнаку во дворец несет. Сидел же он у огнища, а птаха летит, чирикаит, и укроп траву он подобрал, и девченочке отдал. Готовит дева вечерю и созывает юнак девченочек, и млад удальцов, да угощает их. Ведь уже личень - день, Яра - день, да Суров - день, да Лелев - день! И Богам жертву он в коло воздает, и мальбою молит, чтоб быть лету во поле да Ясно Солнце чтоб пригрело.
........
По оканчанию трапезы играли и пели следующую песню:
Песня 6.
Отче наш Дый и Ярило Солнце! Славою славим вас на небесах и на земле, и на поле, и во горах, на морях и на реках! Слава тебе во граде в Котлове, там где сидит маладой юнак. Там пусто поле, запущенно и Юда ещё не летала, и молодец не ступал, и птица не порхала, не летала! Сойди Боже, с небес, на поле, и пусть блеснёт ясно Солнце ласкавое! Юда на поле прилетела, прокричала: «Ой, девушки, подружечки, довольно вам маятся, нынче нет уже зимы, лютой и снежной; а нынче лето, да весна, как было там, во Край - земле (Даария, Гиперборея). Уже выходите на поле да сейте белу пшеницу! Витязь молодец на небе, и месяц ещё не минул, и сойдет он на поле, и даст вам золоты серпы, чтоб жали белу пшеницу.» Девченочки то услышали, и запрягали двух волов во дворце, юнак золотом их позолотил, в злотое орало впрягал, и на поле выезжал, три борозды проторил , озолотило их ясно Солнце. Девченочки на поле, три недели ораяли, все поля засеяли, да сеяли белу пшеницу. Молодцы из города выходили на поля да выгоны, и кашары поставили, овечьи. Выходил юнак на поле и входил во кашару, хватал молодого овна, и его во дворце злотил, и тебе Отче Дый его в жертву в коло воздал.
Да тебя мальбою малил чтоб сошел ты Боже на поле, а с тобою ясно Солнце пригрело на полях, чтобы не быть лютой зиме снежной. Тебе, Боже, жертву воздавать девушка приоделася, нарядилась и садилася у огнища, и разводила ясный огонь, да готовила бадницу кумарницу. Лишь прилетит черная птица ласточка от Край - земли, которая для юнака, несла укропа веточку; брасала ветку к огнищу и улетела во Край - землю. Дева вечерю кумарит, а юнак тоже принарядился, и угощением угащал, молодцов удальцов да девушек. Потом Вставал юнак от трапезы и хоровод тут играли и песни пели, да тебя Отче, Славили: «Отче Дый и Ярила, и Перун ! Да сидишь ты всё на небе, ясён твой лик сияющый. Солнцем ты всё поливаешь, и ясным ликом сияешь. И греешь ты по всей земле, и потому на полях, Девченочки орают , а как пригреешь в горах стадо пасется и ненека надоит свежего молока, свежего творога ссырит. Так пригрей же ты приласкай, поблистай же и на море, там Колчак в корабле, учит Калчак млад удальцов чтобы плавать по морю, да пригрей и на Дунай, там рыбаки гарпун метнут и рыбу им же выловят, и Калчака славой славят, потому что учил он молодцов как им плавать по морю, как управлятся с кораблем. Ой Боже, Отче наш на небесах, Отче, присветлый, а на земле ты Ярила Бог. Пуще Ярила свети пуще, дай нам лета, дай жита! Для тебя жертву в коло воздаем. Тебе справляем личень - день, Яра - день, да Суров – день, да Лелев – день . На трапезе млад удальцы да девушки, угощением Отче гостят, ясной бадницей, всё кумарницей. Девчоночка песню поёт, да на трапезе, а я хоровод же играю и хороводом тебя славлю, да хороводом спеснею, как Славили тебя и наши отцы да во Край - земле, Имели они ясную книгу. Да воспорхнули на небеса к тебе, чтоб тебя славою славить.»
........
От другого певца
Песня 11.
.....Но вот пришла мгла и вылез лютый змей, и Боги разгневались, да послали на землю светлого Ярабога (Жара, но христиане его имя переделали в Георгия-Жору) с тяшкой булавой в руке и лютой саблей. И вот Яр на реке, на бел кладенце, с белым конём. Всем молодцам он молодец, и девушек спрашивает: «Девчата, мои сестрицы, слышал я, что вылез лютый змеише, и что люто заклялся он, чтоб не поздравить Вам малых детей.» Как услышали то девицы, заплакали, закликали, едва слово выговорят: «Молодец, неведомый витязь, внизу тот лютый змей. Прямо на реке, днесь он прилез в наш город, тайком взял девять девиц, и по утру рано отошел; и ведь ещё требует»
Светлый Ярабог им говорит: «Идёмте, девы, покажите, где тут лютый этот змей — меня Боги сюда послали, чтоб его рассеч на куски, чтоб защитить ваши города.» Девушки ему говорят: «Ай, молодец, ай, витязь!» И отъехал он на реку. Лютой змей на солнышке греется , повытянул десную ногу, дрёма его обуяла, трёхглавого. Яробог прикрикнул тут: «Эй, ты , змей, скоро утонеш ты в реке, за то что выполз на поле. Какой враг тебя принёс, чтоб вошел ты в крепкий город, где летала Жива Юда, да прыскала жаркой водой. Лиш тот, кто пьёт жарку воду, жить будет за тысячу лет. Боги на тебя разгневались, а мне такой приказ давали рассеч тебя на куски. Лютый змей тут ответ держит: «Влетел я в крепкий город, где ходила Жива Юда, и прыскала жаркай водой, но не везде я хожу, а лиш там, где Юда не проходила, где ей даров не дарили, и венком главу не одели.» Светлый Яр его не слушает, он поднял тяшку булаву, и три главы ему сносил, и оттуда вышли три реки: Первая река зелена вина, втарая река бел пшеницы, а третья свежа молока. Как увидели это девушки, хватали белого коня, под уздцы, и Яру молятся, чтоб к ним зашел он в крепкий город, к царю, и тот ему дар подарит. Светлый Яр им ответ держит: «Не зайду, девы, в крепкий город ваш. Пусть царь мне дарами одарит, когда придет мой личень день Яробога -день, и воздаст светлого ягня, позлаченого.» Ещё слов не договорил, тронул коня, и изчез, воспорхнув на небеса. Девченочки же побежали во дворец, к царю, и ему слово говорят: «Ой, царь, боярин, слышал ли, ты видел ли, что сошел молодец на землю с небес. И ехал он на белом коне, с собою у него тяшка булава, и посек он люта змея , защитил твой город. Хватали мы бела коня, под уздцы, чтоб пришел к тебе во дворец, тот молодец, но он нам отвечал: «Не пойду я к царю, лиш пойду в небеса , а ваш царь меня пусть оддарит, когда придет мой личень день, Ярабога –день» Реч молодец не успел сказать, как воспорхнул же на небеса. Скоро явится Жива Юда самовила, и прикрикнет она, закричит: «Эй, слушай, Сила-царь, отыщи свята ягня, и отведи его во дворец, золотом его позолоти и в жертву воздай, ведь скоро наступает личень день, Ярабога день. Светлый Яр твой град защитил, а не появись светлый Яр, так я бы не вошла во град, тебя поить жаркай водой, и лют змей тебя бы затравил., опустошил. И для меня ты жертву воздай, а то к тебе не приду, не напою жаркой водой.» Речь Юда лишь промолвила, пошел царь в быстрое стадо, нашел он там девять овнов рогатых, и отвёл к себе во дворец. Богу Яру в жертву отдать девять овнов ему послать. И к Юде он молится: « Ой Юда Жива самовила, сойди ко мне в мой город, в мой дворец, чтоб прыснуть жаркою водой, тогда жить буду я за тысячу лет». Так жертву царь воздавал на личень день, Ярабога день. Светлому Яру и Живе Юде овнов отдавал . И пошла Жива на злот кладенец, наточить жаркой воды, над которой огонь и сильное пламя. Никто на гору не идёт, а кто пойдёт, так тот сгорит. В том огне только Жива Юда, Богу службу служит, и даёт ему злоту чашу, а в чаше жаркая вода.
